Не известно, кто был его отцом, говаривают, что сорокопут, но совершенно точно известно, что матерью его была предельская ведьма. Хоулин хорошо её помнит. Помнит руки, расписанные от самых кистей до плеч чёрными узорами, помнит сухие потрескавшиеся губы оттенка лесной глины и такого же цвета соски. Помнит густую чёрную копну волос, от которой пахнет копчёным мясом и горным ветром. Мать, одетая в одну лишь юбку из кроличьих шкур, раскладывает на каменном столе птичьи косточки, гадает, рассказывает пришедшим за ответами охотникам, какая будет зима и куда ушла дичь.

Мать возносит молитвы Хирсину и Намире, кормит сына гнилым мясом зимой и душистым копчёным на горных травах летом. И поит своим молоком, её груди полные, круглые, красивые, летом она никогда не скрывает их.

Однажды к ним приходят мужчины, трое охотников в странных одеждах, от них пахнет солью древнего подземного города и тревогой. Они остаются на несколько месяцев, учат Хоулина стрелять из лука и махать большим железным ножом. А потом приходят другие мужчины, беловолосые и белобородые, их ещё больше, они сами ещё больше, они одеты в железо, рычат и громко орут. Дерутся, мать призывает чудовище из другого мира, и оно убивает мужчин в железе. Но и мать теперь ранена, из неё льётся, не останавливаясь, кровь, она задыхается, беззвучно плачет, умирает. Хоулин в ужасе, те мужчины, что учили его стрелять, ждут, пока он простится с матерью, а потом уводят с собой.

Хоулин живёт в племени, вокруг него много таких же детей, как он, ему говорят, что он должен стать воином, как другие мужчины, а он хочет стать ведьмой, как мать. У Хоулина есть знания и талант, он помнит, как гадала мать, помнит, как готовила зелья, помнит слова заклинаний для чудовищ из других миров. Его учит дальше местная ведьма, но дети смеются над ним, потому что он мальчик, похожий на девочку, мальчик не может быть ведьмой, он должен быть воином, потому что его сила не в магии. Хоулин не понимает, у него получается разводить огонь голыми руками, получается предсказывать погоду, получаются заклинания, что задабривают чудовищ.

А потом снова приходят те люди, что носят железо, и чьи волосы светлые, и убивают всех взрослых. А детей уводят в тот город, что пахнет солью и тревогой, дети говорят, что Хоулин бесполезен, он и не воин, и не ведьма, все его знания бесполезны. Хоулин изгой среди Изгоев.

Охотники на Изгоев определили предельских сирот в храм Талоса, намереваясь вырастить из них “приличных людей”, научить их читать и писать, научить поклоняться правильным богам, а не даэдра. Но Хоулин противится, не хочет принимать ничего нордского, смотрит на жрецов из тёмного угла волком, рычит и шипит, разрисовывает стены храма Талоса символами Хирсина, а двери храма Дибеллы — знаками Намиры. Упорно называет Талоса Лорханом, мелко пакостит прихожанам. Притворяется то девочкой, то умалишённым, то одержимым, из него “изгоняют даэдра”, а Хоулин исступленно бьётся в “припадках”, наслаждаясь всеобщим вниманием посреди храма.

В конце концов жрецы решили, что мальчишка скорее навлечет на них гнев аэдра, чем станет “приличным человеком”, и милосердием будет выпустить его обратно в пустошь. Стража закрыла глаза, когда увидела, что предельское отродье лезет в городскую сточную канаву, уводящую воду из всех местных нужников за городские стены.

Несколько дней Хоулин скитался по пустошам в поисках сначала сородичей, а потом хотя бы пропитания, но без оружия добыть хоть сколько-то сытную еду оказалось невозможно. Видимо, в городе он подхватил какую-то заразу, потому что силы стали стремительно оставлять его. Сначала Хоулину было слишком холодно для весенней солнечной погоды. Потом его охватил жар, перед глазами всё расплывалось и темнело, он едва добрался до чистого ручья, чтобы напиться. А после упал прямо на берегу и не то уснул, не то потерял сознание.

Очнулся Хоулин в логове ворожеи. Чудовищная старуха, присланая на его спасение самой Намирой, выходила его и пообещала знания в обмен на службу. Хоулину нравилось, как топорщились её перья, они напоминали ему мать, и он остался. Несколько лет и зим Хоулин исполнял все прихоти чудовища, убирал её жилище, готовил еду, охотился. Ворожея слово держала, она учила Хоулина премудростям жизни в дикой местности и магии, восполняя прорехи в обучении в племени. Но чтобы открыть ему самые сокровенные знания настоящей ведьмы, ворожея объявила, что Хоулин должен стать её мужем. Он согласился, сам не до конца понимая, на что идёт. С тех пор жизнь юноши стремительно окрасилась в мрачные тона, он больше не замечал солнца, видел только ночь, тлен и грязь. Ему всё больше и больше становилось не по себе, душило ощущение неправильности происходящего. Он попытался сбежать, и вдруг понял, что уже давно живёт не в Пределе, а в какой-то иной, более мрачной реальности, замкнутой на самою себя.

Ворожея заперла его в один из карманных планов Обливиона. Хоулин хотел вернуться, не хотел быть погребённым заживо в этом склепе. Он стал молить всех принцев, которым поклонялся до сих пор, чтобы те помогли ему выбраться из той ловушки, в которой он оказался. И в конце концов ему ответили.

К нему явился даэдра-птица, вороний призрак Ноктюрнал.

“Этот мир,” — сказал он, — “Некогда принадлежал моей госпоже. Но твоя хозяйка предала Ноктюрнал, похитила этот план и передала его Намире, которая пригрела эту уродину, когда та поняла, что больше не молода и прекрасна. Теперь здешние земли гниют вместе с твоей хозяйкой заживо. Убей ворожею, и я верну тебя в Нирн.”

Хоулин понятия не имел, как ему одолеть древнюю и сильную ворожею, питаемую силой плана Обливиона, в котором она главенствовала. Да и не научила она его до сих пор искусству перемещения между мирами, как обещала. Видимо, как раз, чтобы Хоулин не сбежал отсюда. Особого выбора у него не было, и однажды, дождавшись когда жёнушка уснёт, Хоулин разбил ей голову большим камнем.

“Именно этого я и ожидал от тебя,” — сказал вороний призрак. Хоулин был поражён, как легко ему удалось убийство твари, что держала его в страхе столько лет, и какой он наконец стал сильный. Поднял здоровенный камень и разбил им голову, казалось бы, непобедимой твари, которых боятся лучшие воины Предела.

Хоулин отрезал разбитую голову ворожеи, выварил её в её же котле, а потом собрал лицевую часть её черепа и сделал из неё трофей-украшение.

Вороний призрак, в свою очередь, показал Хоулину выход обратно в Нирн, с тех пор Хоулин приносит ему ритуальные жертвы, а в замен даэдра дарует ему силу и знания об Обливионе. Например, защитные татуировки на руках и торсе Хоулина имеют даэдрическое происхождение.